Южноамериканские верблюды

В нашем путешествии по стране экватора картинка меняется каждый день. Еще вчера мы бродили в глухой амазонской сельве под тропическим ливнем, а сегодня мы оказались на самой крыше мира – в Андах, и с неба сыпется снежная крупа. Наш отряд разделился на «выносливых» и «умных». Первые, подбадривая друг друга, мелкими шажками пошли наверх к леднику, чтобы на отметке в 5000 м выпить кружку горячего «мате де кока» — напитка, приготовленного на основе листьев коки. Я присоединился к умным, и мы начали спуск в долину по просторам южноамериканских горных парамосов. По мере продвижения, унылый лунный ландшафт с вкраплениями лишайников постепенно сменялся полноценным альпийским лугом с ковылями и камнеломками, среди которых сновали ящерицы. Шагать вниз было легко, и мы разговорились о местной фауне.

До конца эоцена (35 млн. лет) южноамериканский континент был изолирован от остального мира, и его фауна развивалась самостоятельно. Любая изоляция (политическая или эволюционная), рано или поздно приведет к застою и остановке развития. Десятки семейств примитивных южноамериканских млекопитающих канули в лету после объединения северной и южной Америк. Гигантские ленивцы и броненосцы, «южные» копытные и множество форм сумчатых уступили место в сообществах более адаптивным пришельцам с севера. Сперва, это были грызуны, добравшиеся до материка по первым «мостам» — небольшим морским пространствам, преодолеваемым на плавнике. А затем, уже по панамскому перешейку, в Южную Америку устремились совершенные хищники из семейств кошачьих, собачьих, а также травоядные из отрядов копытных и мозоленогих.

С хищными и копытными все понятно — собачки, коровки их везде знают и любят. А вот кто такие мозоленогие? Все просто. Мозоленогие — это семейство парнокопытных, включающее три рода: верблюдов, лам и викуней. Первые, корабли пустыни, обитатели открытых пространств Африки и Азии. Единственный вид лам – гуанако был одомашнен около 5000 тысяч лет назад. В результате появились еще два вида: собственно ламы, преимущественно вьючные животные и альпаки, которых разводили из-за ценной шерстяной пряжи. На самом деле ученые до сих пор вычисляют в каких генетических отношениях находятся эти виды между собой, а также с еще одним диким верблюдом южной Америки — викуньей. Поскольку все эти виды в состоянии спариваться друг с другом и часто смешивались, трудно с уверенностью определить происхождения сегодняшних домашних животных.

Гуанако и викуньи небольшие звери массой до 120-150 кг и ростом до двух метров. Пропорциями они напоминают оленя или антилопу, но с более вытянутой шеей. Их мягкая шерсть от белого и рыжевато-желтого до бурого и черного цветов идет на пряжу. Эти животные — обитатели высокогорных сообществ,  живут группами, занимают четкую территорию и подчиняются вожаку —  взрослому сильному самцу. Пишут, что они любят стоять или лежать в горных потоках, а также хорошо плавают. Хотя, как и верблюды способны длительное время обходиться без воды. Естественных врагов у гуанако и викуней не много и все они также являются пришельцами с севера: собаки, гривистые волки и пумы. Продолжительность жизни американских мозоленогих  — до 15-30 лет.

Мы оглядывали просторы Котопакси в поисках лам. Неподалеку от нас из-за гребня появилась корова и протяжно замычала. Снег сменился ноябрьской моросью. Мокрые и замерзшие мы шагали молча.  Через полчаса мы спустились еще ниже. Дождик утих и сквозь свинцовую завесу стало проглядывать солнце. У подножья вулкана засверкала лагуна Лимпиопунго, до которой оставалась пара километров. «Выносливые» вышли на связь и сообщили о том, что все добрались до ледника и отогреваются в «Орлином приюте» горячим шоколадом и «мате де кока». Мы вышли из пересохшего русла к грунтовой дороге и увидели южноамериканских верблюдов.

Небольшой смуглый мужичок в традиционном цветастом пончо и фетровой шляпе вел двух лам, у которых на боках были закреплены связки хвороста. Толстая шерсть намокла и потемнела, но животные выглядели здоровыми и бодро шагали вслед за индейцем. Мы вылезли на обочину. Ламы, взглянули на нас,  вымокших и замерзших «гринго», большими черными глазами с длинными ресницами и уверенно пошли по дороге к лагуне.

Исторические связи людей с дикими гуанако и викуньей насчитывают несколько столетий. Древние инки сгоняли викуний в многочисленные стада и сбривали их ценную шерсть, которая использовалась исключительно на одежду высоких вельмож, после чего животных отпускали. С приходом испанцев ситуация изменилась. Они отстреливали большое число викуний и даже отравляли их водные источники. В начале это делалось для создания крупных пастбищ для домашнего скота, а позже — ради шерсти викуний. Если во времена инков в Андах обитало около полутора миллиона викуний, то к 1965 их численность сократилась до шести тысяч особей. После введения защитных мер, популяция викуний, однако, быстро выросла и сегодня их существует около 200 тысяч. Численность гуанако также заметно сократилась. Причина кроется в том, что гуанако и поныне является объектом охоты ради кожи, ценной шерсти и мяса, а также составляет конкуренцию домашнему скоту на пастбищах.

Через полчаса мы добрались до лагуны, а еще через некоторое время автобус привез «выносливую» часть нашего отряда сверху, с места нашего разделения. Мы скромно помалкивали, когда восторженные «восходители» начали наперебой рассказывать о ледовых завалах, снежных карнизах и про то как «вечным огнем сияет днем, вершина изумрудным льдом…».

На выезде из национального парка «Котопакси» автобус остановился у сувенирной лавки, и наша часть отряда взяла реванш. Выбирая пончо и свитера ручной вязки, мы с прищуром трогали шерсть и снисходительно бросали продавцам: «альпака?»… «йама?» (лама). Такое знание вопроса не могло не вызвать уважения у аборигенов, и мы могли рассчитывать на хорошую скидку.

Михаил Нагайлик