Глава XV. СМЕРТЬ ЛЮДОЕДА
Тропа, по которой шли наши путники, привела их в туземное селение, расположенное в глубине леса. Жители селения встретили их восторженными криками. Об их прибытии стало известно заранее, и навстречу им вышла депутация жителей, приветствуя их радостными восклицаниями и жестами.
Карл и Каспар, не знавшие туземного языка, сперва не могли понять, в чем дело. Они спросили объяснения у Оссару.
Карл и Каспар, не знавшие туземного языка, сперва не могли понять, в чем дело. Они спросили объяснения у Оссару.
— Людоед, — ответил тот.
— Людоед?
— Да, саиб, людоед из джунглей.
Этого объяснения было недостаточно. Что хотел сказать
Оссару? Людоед из джунглей? Что это такое? Ни Карл, ни Каспар
никогда не слыхали о людоедах в этих местах. Они стали
расспрашивать Оссару.
Тот рассказал им, что такое людоед. Тигр, о котором шла
речь, убил и утащил мужчину, женщину и двух детей, не считая
множества домашних животных. Уже больше трех месяцев он наводит
ужас на жителей поселка. Несколько семейств покинули это место
только из страха перед зверем, а оставшиеся обычно запирались в
домах с наступлением темноты и не смели выходить до утра. Но и
этой предосторожности было недостаточно, ибо недавно свирепый
хищник проломил хрупкую бамбуковую стену и унес ребенка на
глазах у ошеломленных родителей.
Несколько раз злополучные жители поселка собирались вместе
и отваживались нападать на своего страшного врага.
Они находили его в логове, но, так как они были неумелые
охотники да к тому же плохо вооружены, тигр всякий раз уходил
от них. В одной из таких схваток он убил охотника. Другие были
тяжело ранены. Неудивительно, что туземцы не знали покоя.
Но почему же они так обрадовались, увидев путников?
Оссару с гордостью рассказал им, в чем дело, — у него,
конечно, были основания гордиться.
Оказывается, слава шикари как великого охотника на тигров
опередила его — имя Оссару было известно даже в Тераи. Туземцы
услыхали, что он приближается в сопровождении двух феринги (так
туземцы называют европейцев), и надеялись с помощью знаменитого
шикари и саибов избавиться от ужасного разбойника.
Когда туземцы обратились к Оссару с такой просьбой, он
тотчас же обещал им помочь. Ботаник не возражал, а Каспар был в
восторге.
Предстояло провести в селении ночь — до наступления
сумерек ничего нельзя было предпринять. Можно было бы устроить
большую облаву, обыскать джунгли и напасть на тигра в его
логове. Но что это дало бы? Быть может, только привело бы к
гибели нескольких туземцев. Ни один из жителей селения не
отважился бы на такую охоту, и не таким способом убивал Оссару
тигров.
Карл и Каспар ожидали, что их спутник снова прибегнет к
хитрости с листьями и птичьим клеем. Сперва он так и собирался
поступить. Однако, расспросив местных жителей, он узнал, что
сделать птичий клей невозможно. Они не умели его изготовлять, а
поблизости не росло ни смоковниц, ни остролиста, ни других
деревьев, из сока которых можно было бы сделать клей.
Как же поступит Оссару? Может быть, он откажется от своего
намерения и покинет жителей поселка на произвол судьбы? Нет!
Его охотничья гордость не позволяла ему этого. О нем шла слава
как о великом шикари. Кроме того, ему было искренне жаль
несчастных жителей поселка. К тому же Карл и Каспар
заинтересовались охотой и просили его сделать все, что можно,
обещая ему свое содействие.
Итак, было решено, что тигр будет убит, чего бы это ни
стоило.
Оссару были известны другие способы охоты, кроме клея и
облавы, и он тотчас же принялся выполнять свой план. У него
было много помощников, так как жители поселка горячо взялись за
дело и беспрекословно ему повиновались. Перед поселком
находилась большая поляна. Она и была предназначена для этой
цели.
Первым делом Оссару велел принести четыре больших
деревянных столба и вкопать их в землю, отгородив
четырехугольник шириной и длиной в восемь футов. Эти столбы,
глубоко вкопанные, высотой в восемь футов, оканчивались наверху
развилками. На развилки были положены горизонтально четыре
прочных бруса, крепко привязанных сыромятными ремнями. Затем от
столба к столбу были вырыты глубокие канавы, и в них вбиты
толстые бамбуковые стволы. Землю на дне канавы утоптали, чтобы
стволы крепче держались. Затем такие же стволы уложили
горизонтально поперек стволов, поддерживаемых столбами. Их
прочно привязали друг к другу и к брусьям остова, и сооружение
было закончено. Оно напоминало огромную клетку с гладкими
желтыми прутьями; не хватало только двери, но дверь не была
нужна. Хотя это была «западня», но «птичку», для которой она
предназначалась, нельзя было впускать внутрь.
Затем Оссару попросил у жителей поселка козу, у которой
были козлята. Такая коза быстро нашлась. Ему понадобилась также
шкура буйвола, вроде тех, которыми туземцы пользуются для
переправы через реку.
Когда все было готово, уже начало темнеть, и поэтому
нельзя было терять времени. С помощью жителей поселка Оссару
напялил на себя шкуру буйвола; руки и ноги его заняли место ног
животного, а голова с рогами была надета, как шлем, так что
отверстия в шкуре приходились как раз против его глаз.
Переодевшись таким образом, Оссару вошел в бамбуковую
клетку, захватив с собой козу. Один из прутьев был вынут, чтобы
дать им пройти, и затем поставлен на место так же прочно, как
остальные. После этого жители поселка вместе с Карлом и
Каспаром разошлись по домам, оставив в клетке шикари и козу.
Всякий посторонний, проходя мимо, подумал бы, что в клетке
сидят буйвол и коза. Присмотревшись, он заметил бы, что буйвол
держит передним копытом копье, и это, конечно, его удивило бы.
В остальном буйвол был как буйвол. Коза стояла рядом с ним.
Солнце село, и наступила ночь. Жители поселка погасили
огни и, запершись в домах, затаив дыхание, напряженно ждали.
Оссару тоже волновался — правда, ему не грозила опасность, но
он беспокоился, придет ли людоед, так как жаждал показать свое
охотничье искусство. Он очень надеялся на успех. Жители уверяли
его, что свирепый хищник имеет обыкновение приходить к ним по
ночам и целыми часами бродить вокруг поселка. Он не приходит
несколько дней сряду, только когда поймает какое-нибудь
домашнее животное и ему есть чем утолить голод; но так как за
последнее время он никого не поймал, они ожидали его посещения
в эту же ночь.
Оссару был уверен, что сумеет привлечь внимание тигра,
если тот приблизится к поселку. Приманка была слишком
соблазнительна. Разлученная со своими козлятами коза жалобно
блеяла, а козлята отвечали ей из хижины в селении. Зная
пристрастие тигра к козлятине, охотник не сомневался, что коза
приманит его к клетке. Лишь бы он пришел!
Ждать пришлось недолго. Прошло каких-нибудь полчаса — и
громкое рычание, донесшееся из леса, возвестило о приближении
страшного хищника. Коза заметалась по клетке, издавая
пронзительные крики.
Этого только и нужно было Оссару. Тигр услыхал козу и не
нуждался в дальнейших приглашениях; через несколько мгновений
он появился из чащи и направился к клетке. Он и не думал
прятаться. Зверь чувствовал себя неограниченным властелином
джунглей и ничего не боялся, вдобавок он был голоден. Коза,
голос которой он слышал, дразнила его аппетит, и он решил
тотчас же ее схватить. В несколько прыжков он очутился возле
клетки.
Странное сооружение озадачило тигра — он остановился и
стал его разглядывать. К счастью, светила луна, и тигр мог
увидеть, что делается в клетке, а Оссару мог следить за всеми
движениями хищника.
«Уж наверно, — подумал тигр, — загородку поставили эти
глупые люди, чтобы коза и буйвол не убежали в лес, а может, и
для того, чтобы уберечь их от моих когтей. Правда, она сделана
как-то чудно. Посмотрим, крепкие ли у нее стенки».
Размышляя так, он подошел поближе, поднялся на задние лапы
и, схватив огромной передней лапой один из бамбуковых стволов,
начал его расшатывать. Крепкий, как железо, бамбук выдержал
натиск тигра; тогда зверь быстро обежал вокруг загородки,
дергая ее то там, то сям и разыскивая вход.
Входа, однако, не оказалось; убедившись в этом, тигр решил
схватить козу и просунул лапу в клетку. Но коза с отчаянным
криком отскочила к противоположной стенке. Тигр был бы не прочь
задрать и буйвола, но тот благоразумно оставался посредине
клетки и, казалось, ничуть не был испуган. Без сомнения,
спокойствие буйвола несколько озадачило тигра, но, поглощенный
ловлей козы, он позабыл об этом и продолжал бегать вокруг
клетки, то яростно кидаясь на бамбуковую решетку, то просовывая
лапу между стволами.
Вдруг буйвол кинулся прямо на тигра. Надеясь его схватить,
зверь просунул лапу в клетку, но, к его удивлению, что-то
острое резануло его по морде и стукнуло по зубам, так что искры
посыпалось у него из глаз. Конечно, это сделал буйвол своим
рогом. Разъяренный от боли, тигр позабыл о козе — он жаждал
отомстить ранившему его врагу. Несколько раз он бешено бросался
на бамбуковую решетку, но она устояла, несмотря на все его
усилия. Тут он сообразил, что может проникнуть в загородку
сверху, и одним прыжком очутился на решетке. Этого только и
надо было буйволу: широкое белое брюхо было превосходной
мишенью. Блеснув, как молния, страшный рог вонзился между
ребрами тигра; брызнула алая кровь, раненный насмерть людоед
дико взревел; несколько минут он бился в судорогах, потом затих
и растянулся на решетке, неподвижный, мертвый.
Оссару свистком вызвал жителей поселка. Шикари и козу
освободили. Тушу людоеда с громкими, ликующими криками потащили
в деревню и до утра веселились, празднуя свое избавление.
Оссару и его спутникам было предложено «почетное гражданство»,
и благодарные жители, как могли, оказывали им внимание и
заботу.
Глава XVI. ВСТРЕЧА КАРЛА С МЕДВЕДЕМ-ГУБАЧОМ
На другой день, рано утром, они снова пустились в путь и,
миновав возделанные поля, опять вошли в девственные леса,
покрывающие холмы и долины Тераи.
Путь был нелегкий: приходилось подниматься на холмы,
спускаться в ложбины, идти по высокому берегу лесной речки,
переправляться через нее вброд или по естественному мосту,
образованному длинными, спутавшимися корнями фиговых деревьев.
Хотя путники поднимались все выше, их по-прежнему окружала
тропическая растительность: лотосы, широколиственные арумы,
бамбук, дикие бананы и пальмы; с деревьев свешивались
прелестные цветы орхидей и спускались фестонами стебли ползучих
растений; естественные шпалеры порой пересекали тропинку.
Ботанику выпал хлопотливый денек. Многие редкие виды уже
дали семена, и он собрал такое количество, что груза хватило на
всех троих. Они намеревались спрятать семена в надежном месте и
оставить там до возвращения с гор.
Карл отметил в записной книжке, какие растения в это время
цвели. Он надеялся, что на обратном пути сможет собрать их
семена.
Около полудня путешественники остановились на отдых.
Выбрали полянку в рощице пурпурных магнолий, которые были в
полном цвету и разливали вокруг сладкий аромат. Хрустальный
ручей с мелодичным журчанием бежал в высоких берегах,
распространяя прохладу.
Путники развязали свои заплечные мешки и достали провизию;
они собирались пообедать и отдохнуть часок-другой, как вдруг в
кустах, по ту сторону ручья, послышался шорох.
Завзятые охотники, Каспар и Оссару тотчас же схватились за
оружие и, перейдя ручей, пустились&n
bsp; выслеживать животное,
предполагая, что это олень. Карл остался один.
Он очень устал. Все утро он проработал, собирая семена и
орехи, и совершенно выбился из сил. Карл даже подумывал о том,
чтобы остаться здесь на ночь. Однако он не хотел сдаваться и
решил принять лекарство, которое захватил с собой. Это был
красный перец, маринованный в уксусе; один из друзей уверял
Карла, что это прекрасное средство против усталости, куда лучше
рома, бренди и даже любимой немцами вишневой настойки.
На стакан воды достаточно двух — трех капель этой
настойки; если выпить такой раствор, усталость сразу проходит и
силы восстанавливаются. Карл решил последовать совету своего
друга и испробовать действие маринованного перца.
Взяв бутылку в одну руку, а стакан в другую, он спустился
к ручью, чтобы набрать воды.
Ручеек струился в глубоком овражке; он был не шире двух
ярдов и совсем мелкий. И Карл, спустившись по крутому склону,
встал на сухие камешки. Не успел он нагнуться, чтобы наполнить
стакан, как услышал выше по течению голоса Каспара и Оссару,
по-видимому преследовавших какого-то зверя. Потом в лесу
раздался выстрел; конечно, это стрелял Каспар, ибо вслед за
выстрелом Карл услыхал голос брата.
Карл выпрямился. Ему пришло в голову, что надо помочь
охотнику — перехватить животное, если оно побежит на него.
— Берегись! — долетел до него крик Каспара.
И в тот же миг он увидел, что прямо на него бежит большой
зверь с мохнатой черной шерстью и белым пятном на груди. Сперва
Карл принял его за медведя, но, заметив на спине какой-то
странный горб, терялся в догадках, что это за зверь. Ему
некогда было рассматривать зверя: тот был уже совсем близко. Не
рискуя на него напасть, Карл решил отступить.
Первым его намерением было взобраться на откос. Он
заметил, что зверь бежит по прямой линии, и единственный способ
избежать встречи — это уйти с дороги. Он начал быстро
карабкаться на откос. Но глинистый скат был влажный и
скользкий, и, не добравшись до верха. Карл поскользнулся и
мигом скатился вниз.
Он очутился носом к носу с медведем (это действительно был
медведь); их разделяло не более шести футов. Разминуться в
узком овраге было невозможно, и Карл знал, что, если он
повернется и побежит, медведь быстро его догонит и задерет.
Оружия у него не было — ничего, кроме бутылки с красным
перцем. Что ему было делать?
Но размышлять было поздно. Медведь поднялся на задние
лапы, страшно зарычал и бросился на него. Он уже хотел облапить
Карла, когда тот размахнулся бутылкой и изо всех сил ударил
медведя по голове.
Бутылка со звоном разлетелась на мелкие осколки, а настой
красного перца облил медведя и потек у него по морде.
Зверь взревел от ужаса и бросился вверх по крутому откосу.
Он оказался ловчее Карла и в одно мгновение очутился наверху; в
следующий миг он скрылся бы в кустах, но тут подбежал Каспар и
выстрелом сбил его на дно оврага.
Медведь упал мертвым к ногам Карла, и тот стал с
любопытством его рассматривать. Каково же было его изумление,
когда он обнаружил, что на спине у зверя был вовсе не горб, а
два медвежонка. Теперь они скатились с мохнатого хребта и
бегали вокруг трупа матери, взвизгивая, рыча и лая, как лисята.
Но Фриц тут же кинулся вперед и после короткой, яростной борьбы
покончил с ними.
Каспар рассказал, что в тот момент, когда они с Оссару
увидели медведицу, медвежата играли на земле; но как только он
выстрелил, не задев медведицу, она схватила в зубы своих
детенышей, посадила их одного за другим себе на спину и
убежала.
Зверь, убитый пулей Каспара, оказался длинногубым
медведем, или медведем-губачом. Это название дано ему потому,
что он, хватая еду, сильно вытягивает губы.
Эти неуклюжие, безобразные звери очень умны, легко
поддаются дрессировке, поэтому их особенно ценят индийские
фокусники.
Шерсть у медведя-губача длинная, косматая, черного цвета,
и только на шее, над грудью, — белое пятно в виде буквы «У».
Он почти не уступает размерами американскому черному медведю и
похож на него своими повадками. Этот зверь нападает на
человека, только когда его раздразнят или ранят, и, если бы
Карл успел уйти с ее пути, медведица не погналась бы за ним,
хотя выстрел Каспара и привел ее в ярость.
Без сомнения, не будь у Карла под рукой перца, медведь
«задал бы ему перцу». Едкий уксус, попав медведице в глаза,
ошеломил ее, и она пустилась наутек. Карл благодарил судьбу,
что ему удалось так дешево отделаться — он потерял лишь
бутылку с настойкой красного перца.
миновав возделанные поля, опять вошли в девственные леса,
покрывающие холмы и долины Тераи.
Путь был нелегкий: приходилось подниматься на холмы,
спускаться в ложбины, идти по высокому берегу лесной речки,
переправляться через нее вброд или по естественному мосту,
образованному длинными, спутавшимися корнями фиговых деревьев.
Хотя путники поднимались все выше, их по-прежнему окружала
тропическая растительность: лотосы, широколиственные арумы,
бамбук, дикие бананы и пальмы; с деревьев свешивались
прелестные цветы орхидей и спускались фестонами стебли ползучих
растений; естественные шпалеры порой пересекали тропинку.
Ботанику выпал хлопотливый денек. Многие редкие виды уже
дали семена, и он собрал такое количество, что груза хватило на
всех троих. Они намеревались спрятать семена в надежном месте и
оставить там до возвращения с гор.
Карл отметил в записной книжке, какие растения в это время
цвели. Он надеялся, что на обратном пути сможет собрать их
семена.
Около полудня путешественники остановились на отдых.
Выбрали полянку в рощице пурпурных магнолий, которые были в
полном цвету и разливали вокруг сладкий аромат. Хрустальный
ручей с мелодичным журчанием бежал в высоких берегах,
распространяя прохладу.
Путники развязали свои заплечные мешки и достали провизию;
они собирались пообедать и отдохнуть часок-другой, как вдруг в
кустах, по ту сторону ручья, послышался шорох.
Завзятые охотники, Каспар и Оссару тотчас же схватились за
оружие и, перейдя ручей, пустились&n
bsp; выслеживать животное,
предполагая, что это олень. Карл остался один.
Он очень устал. Все утро он проработал, собирая семена и
орехи, и совершенно выбился из сил. Карл даже подумывал о том,
чтобы остаться здесь на ночь. Однако он не хотел сдаваться и
решил принять лекарство, которое захватил с собой. Это был
красный перец, маринованный в уксусе; один из друзей уверял
Карла, что это прекрасное средство против усталости, куда лучше
рома, бренди и даже любимой немцами вишневой настойки.
На стакан воды достаточно двух — трех капель этой
настойки; если выпить такой раствор, усталость сразу проходит и
силы восстанавливаются. Карл решил последовать совету своего
друга и испробовать действие маринованного перца.
Взяв бутылку в одну руку, а стакан в другую, он спустился
к ручью, чтобы набрать воды.
Ручеек струился в глубоком овражке; он был не шире двух
ярдов и совсем мелкий. И Карл, спустившись по крутому склону,
встал на сухие камешки. Не успел он нагнуться, чтобы наполнить
стакан, как услышал выше по течению голоса Каспара и Оссару,
по-видимому преследовавших какого-то зверя. Потом в лесу
раздался выстрел; конечно, это стрелял Каспар, ибо вслед за
выстрелом Карл услыхал голос брата.
Карл выпрямился. Ему пришло в голову, что надо помочь
охотнику — перехватить животное, если оно побежит на него.
— Берегись! — долетел до него крик Каспара.
И в тот же миг он увидел, что прямо на него бежит большой
зверь с мохнатой черной шерстью и белым пятном на груди. Сперва
Карл принял его за медведя, но, заметив на спине какой-то
странный горб, терялся в догадках, что это за зверь. Ему
некогда было рассматривать зверя: тот был уже совсем близко. Не
рискуя на него напасть, Карл решил отступить.
Первым его намерением было взобраться на откос. Он
заметил, что зверь бежит по прямой линии, и единственный способ
избежать встречи — это уйти с дороги. Он начал быстро
карабкаться на откос. Но глинистый скат был влажный и
скользкий, и, не добравшись до верха. Карл поскользнулся и
мигом скатился вниз.
Он очутился носом к носу с медведем (это действительно был
медведь); их разделяло не более шести футов. Разминуться в
узком овраге было невозможно, и Карл знал, что, если он
повернется и побежит, медведь быстро его догонит и задерет.
Оружия у него не было — ничего, кроме бутылки с красным
перцем. Что ему было делать?
Но размышлять было поздно. Медведь поднялся на задние
лапы, страшно зарычал и бросился на него. Он уже хотел облапить
Карла, когда тот размахнулся бутылкой и изо всех сил ударил
медведя по голове.
Бутылка со звоном разлетелась на мелкие осколки, а настой
красного перца облил медведя и потек у него по морде.
Зверь взревел от ужаса и бросился вверх по крутому откосу.
Он оказался ловчее Карла и в одно мгновение очутился наверху; в
следующий миг он скрылся бы в кустах, но тут подбежал Каспар и
выстрелом сбил его на дно оврага.
Медведь упал мертвым к ногам Карла, и тот стал с
любопытством его рассматривать. Каково же было его изумление,
когда он обнаружил, что на спине у зверя был вовсе не горб, а
два медвежонка. Теперь они скатились с мохнатого хребта и
бегали вокруг трупа матери, взвизгивая, рыча и лая, как лисята.
Но Фриц тут же кинулся вперед и после короткой, яростной борьбы
покончил с ними.
Каспар рассказал, что в тот момент, когда они с Оссару
увидели медведицу, медвежата играли на земле; но как только он
выстрелил, не задев медведицу, она схватила в зубы своих
детенышей, посадила их одного за другим себе на спину и
убежала.
Зверь, убитый пулей Каспара, оказался длинногубым
медведем, или медведем-губачом. Это название дано ему потому,
что он, хватая еду, сильно вытягивает губы.
Эти неуклюжие, безобразные звери очень умны, легко
поддаются дрессировке, поэтому их особенно ценят индийские
фокусники.
Шерсть у медведя-губача длинная, косматая, черного цвета,
и только на шее, над грудью, — белое пятно в виде буквы «У».
Он почти не уступает размерами американскому черному медведю и
похож на него своими повадками. Этот зверь нападает на
человека, только когда его раздразнят или ранят, и, если бы
Карл успел уйти с ее пути, медведица не погналась бы за ним,
хотя выстрел Каспара и привел ее в ярость.
Без сомнения, не будь у Карла под рукой перца, медведь
«задал бы ему перцу». Едкий уксус, попав медведице в глаза,
ошеломил ее, и она пустилась наутек. Карл благодарил судьбу,
что ему удалось так дешево отделаться — он потерял лишь
бутылку с настойкой красного перца.
Глава XVII. ОССАРУ ПОПАЛ В БЕДУ
Карл и Каспар стояли, рассматривая задушенных Фрицем
медвежат, когда громкий крик привлек их внимание. По-видимому,
это был крик Оссару. Шикари попал в беду, он громко вопил, и
можно было разобрать, что он кричит:
— Помоги, саиб, помоги!
Что случилось с Оссару? Может быть, на него напал другой
медведь? Может быть, пантера или тигр? Во всяком случае,
требовалась их помощь, и Карл с Каспаром бросились в ту
сторону, откуда доносились крики. Карл успел схватить ружье, а
Каспар быстро зарядил свою двустволку.
В несколько секунд они добежали до Оссару и, к своей
величайшей радости, убедились, что никакого зверя поблизости
нет: ни медведя, ни пантеры, ни тигра. Но Оссару продолжал
громко взывать о помощи, и юноши с удивлением увидели, что он
пляшет на полянке, то наклоняя голову, то высоко подпрыгивая, и
размахивает руками, словно отбирается от невидимого врага.
Что это значило? Уж не сошел ли Оссару с ума? Он
проделывал такие уморительные прыжки и все движения его были
так комичны, что можно было подумать, что это пляшет клоун.
Если бы в голосе Оссару не звучал ужас, Карл и Каспар
разразились бы смехом. Но они видели, что шикари находится в
какой-то опасности, и им пришло в голову, что на него напала
ядовитая змея и, быть может, даже укусила его. Может быть, она
продолжает его кусать, забралась к нему под платье, поэтому ее
и не видно.
При этой мысли им стало не до смеха. Если так, надо
немедленно помочь бедняге, и, охваченные тревогой, юноши
бросились к нему.
Подбежав, они сразу поняли в чем дело и наконец увидели
врага, с которым сражался шикари. Вокруг головы Оссару витала
какая-то туманная дымка, окружавшая его словно ореолом, и,
присмотревшись, юноши обнаружили, что это пчелиный рой.
Все объяснилось. На Оссару напали пчелы — вот почему он
так вопил и размахивал руками.
Карл и Каспар сдерживали смех, пока думали, что их друг
находится в опасности; но увидев, что на него напали только
пчелы, невольно разразились хохотом.
Оссару очень обидело, что спутники не сочувствуют его
несчастью. Укусы пчел раздражали его, а смех юношей еще больше
разозлил. Он решил их проучить и, ни слова не говоря, бросился
к ним, увлекая с собой пчелиный рой.
Неожиданный маневр проводника сразу же прекратил их хохот,
и тотчас братья стали выделывать такие же забавные прыжки.
Пчелы, заметив новых врагов, мгновенно разделились на три роя,
из которых каждый избрал себе жертву, так что теперь не только
Оссару, но и Карл и Каспар кувыркались на поляне, как настоящие
акробаты. Даже на Фрица напало несколько пчел, и он стал дико
метаться, кусая себе лапы как сумасшедший.
Карл и Каспар убедились на опыте, что в положении Оссару
не было ничего смешного. Лица у них были искусаны, и укусы
оказались очень болезненными. Кроме того, врагов было чересчур
много. Охотники начали испытывать не только боль, но и страх.
Как от них избавиться? Сколько они ни махали руками, никак
не удавалось отогнать пчел. Куда бы они ни бежали, разъяренные
насекомые следовали за ними, жужжа и яростно жаля.
Трудно сказать, чем бы кончилась эта сцена, если бы не
Оссару. Хитрый индус придумал спасительное средство и, крикнув
товарищам, чтобы они следовали за ним, бросился в лесную чащу.
Карл и Каспар устремились вслед за Оссару, спасаясь от
своих преследователей.
Через несколько минут Оссару очутился на берегу ручья; в
этом месте он был перегорожен обвалом и образовал глубокий
прудик. Оссару мгновенно прыгнул в воду. Юноши, отшвырнув
ружья, последовали его примеру, и все трое очутились по горло в
воде. Они то и дело погружались с головой в воду, потом снова
высовывались наружу. Наконец пчелы, видя, что жертвы от них
ускользнули, улетели обратно в лес.
Когда враги отступили, охотники вылезли на берег,
промокшие до нитки. Им хотелось посмеяться над своим
приключением, но боль отбивала всякую охоту к смеху; вконец
обескураженные, они направились к месту своей стоянки.
По дороге Оссару рассказал, чем было вызвано нападение
пчел. Услышав выстрел Каспара и шум, который поднялился, когда
Фриц схватился с медвежатами, он поспешил на помощь. Он бежал,
не глядя перед собой, и ударился головой о большое пчелиное
гнездо, висевшее на лиане. Гнездо было построено из глины и
лишь слегка прикреплено к лиане. Оссару тряхнул его так сильно,
что оно упало и раскололось; разъяренный рой сразу окружил
шикари. Тут он закричал, и Карл и Каспар прибежали на помощь.
Теперь им было стыдно, что они смеялись над Оссару. Вскоре
Оссару раздобыл в лесу какой-то травы; они смазали укушенные
места ее соком — боль быстро утихла, и настроение у всех
улучшилось.
медвежат, когда громкий крик привлек их внимание. По-видимому,
это был крик Оссару. Шикари попал в беду, он громко вопил, и
можно было разобрать, что он кричит:
— Помоги, саиб, помоги!
Что случилось с Оссару? Может быть, на него напал другой
медведь? Может быть, пантера или тигр? Во всяком случае,
требовалась их помощь, и Карл с Каспаром бросились в ту
сторону, откуда доносились крики. Карл успел схватить ружье, а
Каспар быстро зарядил свою двустволку.
В несколько секунд они добежали до Оссару и, к своей
величайшей радости, убедились, что никакого зверя поблизости
нет: ни медведя, ни пантеры, ни тигра. Но Оссару продолжал
громко взывать о помощи, и юноши с удивлением увидели, что он
пляшет на полянке, то наклоняя голову, то высоко подпрыгивая, и
размахивает руками, словно отбирается от невидимого врага.
Что это значило? Уж не сошел ли Оссару с ума? Он
проделывал такие уморительные прыжки и все движения его были
так комичны, что можно было подумать, что это пляшет клоун.
Если бы в голосе Оссару не звучал ужас, Карл и Каспар
разразились бы смехом. Но они видели, что шикари находится в
какой-то опасности, и им пришло в голову, что на него напала
ядовитая змея и, быть может, даже укусила его. Может быть, она
продолжает его кусать, забралась к нему под платье, поэтому ее
и не видно.
При этой мысли им стало не до смеха. Если так, надо
немедленно помочь бедняге, и, охваченные тревогой, юноши
бросились к нему.
Подбежав, они сразу поняли в чем дело и наконец увидели
врага, с которым сражался шикари. Вокруг головы Оссару витала
какая-то туманная дымка, окружавшая его словно ореолом, и,
присмотревшись, юноши обнаружили, что это пчелиный рой.
Все объяснилось. На Оссару напали пчелы — вот почему он
так вопил и размахивал руками.
Карл и Каспар сдерживали смех, пока думали, что их друг
находится в опасности; но увидев, что на него напали только
пчелы, невольно разразились хохотом.
Оссару очень обидело, что спутники не сочувствуют его
несчастью. Укусы пчел раздражали его, а смех юношей еще больше
разозлил. Он решил их проучить и, ни слова не говоря, бросился
к ним, увлекая с собой пчелиный рой.
Неожиданный маневр проводника сразу же прекратил их хохот,
и тотчас братья стали выделывать такие же забавные прыжки.
Пчелы, заметив новых врагов, мгновенно разделились на три роя,
из которых каждый избрал себе жертву, так что теперь не только
Оссару, но и Карл и Каспар кувыркались на поляне, как настоящие
акробаты. Даже на Фрица напало несколько пчел, и он стал дико
метаться, кусая себе лапы как сумасшедший.
Карл и Каспар убедились на опыте, что в положении Оссару
не было ничего смешного. Лица у них были искусаны, и укусы
оказались очень болезненными. Кроме того, врагов было чересчур
много. Охотники начали испытывать не только боль, но и страх.
Как от них избавиться? Сколько они ни махали руками, никак
не удавалось отогнать пчел. Куда бы они ни бежали, разъяренные
насекомые следовали за ними, жужжа и яростно жаля.
Трудно сказать, чем бы кончилась эта сцена, если бы не
Оссару. Хитрый индус придумал спасительное средство и, крикнув
товарищам, чтобы они следовали за ним, бросился в лесную чащу.
Карл и Каспар устремились вслед за Оссару, спасаясь от
своих преследователей.
Через несколько минут Оссару очутился на берегу ручья; в
этом месте он был перегорожен обвалом и образовал глубокий
прудик. Оссару мгновенно прыгнул в воду. Юноши, отшвырнув
ружья, последовали его примеру, и все трое очутились по горло в
воде. Они то и дело погружались с головой в воду, потом снова
высовывались наружу. Наконец пчелы, видя, что жертвы от них
ускользнули, улетели обратно в лес.
Когда враги отступили, охотники вылезли на берег,
промокшие до нитки. Им хотелось посмеяться над своим
приключением, но боль отбивала всякую охоту к смеху; вконец
обескураженные, они направились к месту своей стоянки.
По дороге Оссару рассказал, чем было вызвано нападение
пчел. Услышав выстрел Каспара и шум, который поднялился, когда
Фриц схватился с медвежатами, он поспешил на помощь. Он бежал,
не глядя перед собой, и ударился головой о большое пчелиное
гнездо, висевшее на лиане. Гнездо было построено из глины и
лишь слегка прикреплено к лиане. Оссару тряхнул его так сильно,
что оно упало и раскололось; разъяренный рой сразу окружил
шикари. Тут он закричал, и Карл и Каспар прибежали на помощь.
Теперь им было стыдно, что они смеялись над Оссару. Вскоре
Оссару раздобыл в лесу какой-то травы; они смазали укушенные
места ее соком — боль быстро утихла, и настроение у всех
улучшилось.
Глава XVIII. АКСИС И ПАНТЕРА
Материнская заботливость медведицы, спасавшей своих
детенышей от опасности, тронула охотников за растениями, и
теперь они начинали жалеть, что убили ее. Но дело было сделано,
и раскаиваться было поздно. К тому же Оссару рассказал, что
туземцы считают этих медведей вредными животными. Спускаясь из
своих горных убежищ или выходя из джунглей во время уборки
урожая, они причиняют больщой ущерб; нередко они забираются
прямо в сад и за одну ночь его опустошают. После его рассказа
совесть перестала мучить молодых охотников. Может быть,
рассуждали они, если бы эти медвежата выросли, они вместе с
матерью опустошили бы рисовое поле какого-нибудь бедного
крестьянина или фермера, и его семья впала бы в нищету.
Но по дороге они долго говорили о замечательном
материнском инстинкте медведицы. Карлу приходилось читать, что
и другие животные проявляют такое же материнское чувство,
например большой южноамериканский муравьед, опоссум и
большинство пород обезьян. Братья сошлись во мнении, что это
замечательное свойство животных доказывает, что даже самые
дикие из них способны испытывать нежные чувства.
В тот же день им случилось наблюдать еще один пример
материнской любви, но, к счастью, на этот раз обошлось без
трагической развязки.
Охотники кончили свой дневной переход и расположились на
опушке небольшой рощицы, в тени развесистого талаума —
разновидность магнолии с очень крупными листьями. Переход был
тяжелый, так как они подходили к подножию главной цепи
Гималаев. И хотя им казалось, что спусков было столько же,
сколько и подъемов, на самом деле они все время поднимались и к
вечеру находились уже на высоте более пяти тысяч футов над
равнинами Индии.&nb
sp; Характер растительности изменился: они
вступили в леса магнолий, опоясывающие подножие этих гор. В
этой горной стране встречается больше всего разновидностей
замечательного семейства магнолий; целые леса магнолий
покрывают склоны нижних Гималаев. На высоте четырех — восьми
тысяч футов магнолию с белыми цветами начинает вытеснять другая
разновидность — с великолепными пурпурными цветами, — это
самый красивый вид магнолии; нередко она одевает склоны холмов
сплошным пурпурным ковром. Нашим путникам встречались также
редкие виды каштанов, несколько видов дуба и лавра, но это были
не маленькие кустики, а высокие деревья с прямыми, гладкими
стволами, не уступающие по размерам дубу. В лесу попадались и
клены, и древовидные рододендроны до сорока футов высотой.
Ботаника удивляло смешение европейских и тропических
растительных форм. Береза, ива, ольха и орешник росли бок о бок
с диким бананом, пальмой Валлиха и гигантским бамбуком, а
крупные фиги различных сортов, меластомы, бальзамины, потосы,
перечные кусты и гигантские ползучие лианы и орхидеи росли
наряду с вероникой, ежевикой, незабудками и крапивой, столь
обычными на европейском лугу. Древовидные папоротники высоко
поднимались над обыкновенными папоротниками английских болот, и
целые лужайки были усыпаны дикой земляникой. Правда,
детенышей от опасности, тронула охотников за растениями, и
теперь они начинали жалеть, что убили ее. Но дело было сделано,
и раскаиваться было поздно. К тому же Оссару рассказал, что
туземцы считают этих медведей вредными животными. Спускаясь из
своих горных убежищ или выходя из джунглей во время уборки
урожая, они причиняют больщой ущерб; нередко они забираются
прямо в сад и за одну ночь его опустошают. После его рассказа
совесть перестала мучить молодых охотников. Может быть,
рассуждали они, если бы эти медвежата выросли, они вместе с
матерью опустошили бы рисовое поле какого-нибудь бедного
крестьянина или фермера, и его семья впала бы в нищету.
Но по дороге они долго говорили о замечательном
материнском инстинкте медведицы. Карлу приходилось читать, что
и другие животные проявляют такое же материнское чувство,
например большой южноамериканский муравьед, опоссум и
большинство пород обезьян. Братья сошлись во мнении, что это
замечательное свойство животных доказывает, что даже самые
дикие из них способны испытывать нежные чувства.
В тот же день им случилось наблюдать еще один пример
материнской любви, но, к счастью, на этот раз обошлось без
трагической развязки.
Охотники кончили свой дневной переход и расположились на
опушке небольшой рощицы, в тени развесистого талаума —
разновидность магнолии с очень крупными листьями. Переход был
тяжелый, так как они подходили к подножию главной цепи
Гималаев. И хотя им казалось, что спусков было столько же,
сколько и подъемов, на самом деле они все время поднимались и к
вечеру находились уже на высоте более пяти тысяч футов над
равнинами Индии.&nb
sp; Характер растительности изменился: они
вступили в леса магнолий, опоясывающие подножие этих гор. В
этой горной стране встречается больше всего разновидностей
замечательного семейства магнолий; целые леса магнолий
покрывают склоны нижних Гималаев. На высоте четырех — восьми
тысяч футов магнолию с белыми цветами начинает вытеснять другая
разновидность — с великолепными пурпурными цветами, — это
самый красивый вид магнолии; нередко она одевает склоны холмов
сплошным пурпурным ковром. Нашим путникам встречались также
редкие виды каштанов, несколько видов дуба и лавра, но это были
не маленькие кустики, а высокие деревья с прямыми, гладкими
стволами, не уступающие по размерам дубу. В лесу попадались и
клены, и древовидные рододендроны до сорока футов высотой.
Ботаника удивляло смешение европейских и тропических
растительных форм. Береза, ива, ольха и орешник росли бок о бок
с диким бананом, пальмой Валлиха и гигантским бамбуком, а
крупные фиги различных сортов, меластомы, бальзамины, потосы,
перечные кусты и гигантские ползучие лианы и орхидеи росли
наряду с вероникой, ежевикой, незабудками и крапивой, столь
обычными на европейском лугу. Древовидные папоротники высоко
поднимались над обыкновенными папоротниками английских болот, и
целые лужайки были усыпаны дикой земляникой. Правда,
росшая здесь в изобилии желтая малина была одной из самых
вкусных ягод в этих горах.
Наши путники только что растянулись под великолепной
магнолией, чьи крупные, словно восковые цветы разливали в
воздухе чудесный аромат; они хотели отдохнуть несколько минут,
а затем заняться приготовлениями к ночлегу.
Occapy жевал бетель, а Карл и Каспар молча лежали,
оцепенев от усталости. Фриц тоже лежал на траве, высунув язык и
тяжело дыша после долгой беготни.
Вдруг Каспар схватил Карла за рукав и сказал торопливым
шепотом:
— Смотри, Карл, смотри! Какая прелесть!
И он указал на животное, которое только что вышло из чащи
и остановилось у самой опушки. Это животное весьма походило на
лань и по своему общему облику и по размерам; стройные члены и
изящество очертаний говорили о близком родстве с этим видом. Но
оно сильно отличалось от лани своей окраской. Основной цвет
шерсти был тот же, но она была усеяна белоснежными пятнами,
придававшими ей очень нарядный вид. Животное несколько
напоминало молоденького олененка. Карл сразу узнал эту породу.
— Пятнистый олень, — ответил он тоже шепотом. — Это
аксис. Смирно, Фриц, дай нам на него полюбоваться.
И в самом деле это был аксис, хорошо известный вид
индийского оленя, принадлежащий к азиатской породе оленей и
родственный замбару. В Восточной Азии имеется несколько видов
аксиса, более или менее пятнистых, но чаще всего они
встречаются в той местности, где сейчас проходили путники, — в
районе Ганга и Брамапутры.
Каспар схватил Фрица и крепко его держал, и охотники
сидели, затаив дыхание, следя за движениями животного.
К их удивлению, из лесу вышел второй аксис, но совсем
маленький, и они сразу догадались, что это детеныш.
Это был крохотный олененок, всего нескольких дней от роду,
также пятнистый.
Не подозревая о присутствии путников, аксис стал спокойно
пастись на лугу. Олененок еще не умел щипать траву — он играл
и прыгал вокруг матери совсем как козленок.
Охотники стали шепотом совещаться между собой. Оссару
хотелось раздобыть к ужину оленины, а олененок, конечно,
представлял собой лакомый кусок. Каспар стоял за то, чтобы его
убить, но мягкосердечный Карл запротестовал.
— Пожалейте его! — сказал он. — Посмотри, брат, какие
они прелестные! Как мы жалели, когда убили медведицу, а об
оленях еще не так пожалеем!
Пока они спорили шепотом, на сцене появился новый
персонаж, заставивший охотников сразу позабыть о своих
кровожадных намерениях.
Это был зверь величиной с аксиса, но совсем на него не
похожий. Окраска его шерсти напоминала масть оленя, но была
несколько темнее; он также был пятнистый, однако представлял
поразительный контраст с оленем. Мы уже говорили, что пятна у
аксиса были белоснежные, а у этого зверя они были черные, как
смоль. Едва ли можно было их назвать пятнами. Хотя на
расстоянии они казались сплошными, но, присмотревшись, можно
было различить, что они имеют форму колец.
Зверь был низкорослый, с короткими, сильными лапами,
длинным, суживающимся к концу хвостом и кошачьей головой. Это
была пантера.
Охотники сразу же забыли об аксисе; они напряженно следили
за огромной пятнистой кошкой — все трое узнали пантеру, после
льва и тигра самого опасного из азиатских хищников кошачьей
породы.
Им было известно, что индийская пантера нередко нападает
на человека, и потому ее появление никого не обрадовало. Юноши
крепче сжали ружья, а Оссару лук, готовясь выстрелить в
пантеру, если она подойдет к ним поближе.
Однако пантера не собиралась нападать на путников. Она
даже не подозревала об их присутствии. Все ее внимание было
поглощено аксисом, мясом которого — или мясом олененка — она
рассчитывала поужинать.
Пригнувшись к земле, она беззвучно приближалась к своей
жертве, крадучись вдоль опушки зарослей. Еще две-три секунды, и
она прыгнет, а между тем бедняжка аксис продолжал беспечно
пастись. Пантера уже присела, готовясь к прыжку, и в следующий
миг бросилась бы на оленя, но как раз в этот момент Каспар
чихнул. У него не было намерения предупредить аксиса: все трое
были так поглощены действиями пантеры, что им не могло это
прийти в голову. Может быть, чиханье было вызвано запахом
цветущих магнолий; во всяком случае, Каспар чихнул как нельзя
более кстати.
Услыхав этот звук, мать подняла голову и осмотрелась по
сторонам.
Взгляд ее упал на прижавшуюся к земле пантеру, и мигом она
прыгнула к олененку, схватила удивленного малыша в зубы,
кинулась, как стрела, через лужайку и скрылась в чаще джунглей.
Пантера не слыхала чиханья. Она прыгнула, но ей не удалось
схватить оленя. Она бросилась вдогонку, сделала новый прыжок —
опять неудача! Увидев, что добыча ускользает от нее, пантера,
как это делают все хищники кошачьей породы, отказалась от
дальнейшей погони. Повернув назад, она скрылась в чаще прежде,
чем в нее успели выстрелить, и больше ее не видели.
Вернувшись на место привала, Карл заявил, что Каспар
чихнул очень удачно. Каспар же уверял, что это была чистая
случайность, что он очень сожалеет о случившемся, так как это
помешало ему убить пантеру или добыть на ужин кусок оленины.
вкусных ягод в этих горах.
Наши путники только что растянулись под великолепной
магнолией, чьи крупные, словно восковые цветы разливали в
воздухе чудесный аромат; они хотели отдохнуть несколько минут,
а затем заняться приготовлениями к ночлегу.
Occapy жевал бетель, а Карл и Каспар молча лежали,
оцепенев от усталости. Фриц тоже лежал на траве, высунув язык и
тяжело дыша после долгой беготни.
Вдруг Каспар схватил Карла за рукав и сказал торопливым
шепотом:
— Смотри, Карл, смотри! Какая прелесть!
И он указал на животное, которое только что вышло из чащи
и остановилось у самой опушки. Это животное весьма походило на
лань и по своему общему облику и по размерам; стройные члены и
изящество очертаний говорили о близком родстве с этим видом. Но
оно сильно отличалось от лани своей окраской. Основной цвет
шерсти был тот же, но она была усеяна белоснежными пятнами,
придававшими ей очень нарядный вид. Животное несколько
напоминало молоденького олененка. Карл сразу узнал эту породу.
— Пятнистый олень, — ответил он тоже шепотом. — Это
аксис. Смирно, Фриц, дай нам на него полюбоваться.
И в самом деле это был аксис, хорошо известный вид
индийского оленя, принадлежащий к азиатской породе оленей и
родственный замбару. В Восточной Азии имеется несколько видов
аксиса, более или менее пятнистых, но чаще всего они
встречаются в той местности, где сейчас проходили путники, — в
районе Ганга и Брамапутры.
Каспар схватил Фрица и крепко его держал, и охотники
сидели, затаив дыхание, следя за движениями животного.
К их удивлению, из лесу вышел второй аксис, но совсем
маленький, и они сразу догадались, что это детеныш.
Это был крохотный олененок, всего нескольких дней от роду,
также пятнистый.
Не подозревая о присутствии путников, аксис стал спокойно
пастись на лугу. Олененок еще не умел щипать траву — он играл
и прыгал вокруг матери совсем как козленок.
Охотники стали шепотом совещаться между собой. Оссару
хотелось раздобыть к ужину оленины, а олененок, конечно,
представлял собой лакомый кусок. Каспар стоял за то, чтобы его
убить, но мягкосердечный Карл запротестовал.
— Пожалейте его! — сказал он. — Посмотри, брат, какие
они прелестные! Как мы жалели, когда убили медведицу, а об
оленях еще не так пожалеем!
Пока они спорили шепотом, на сцене появился новый
персонаж, заставивший охотников сразу позабыть о своих
кровожадных намерениях.
Это был зверь величиной с аксиса, но совсем на него не
похожий. Окраска его шерсти напоминала масть оленя, но была
несколько темнее; он также был пятнистый, однако представлял
поразительный контраст с оленем. Мы уже говорили, что пятна у
аксиса были белоснежные, а у этого зверя они были черные, как
смоль. Едва ли можно было их назвать пятнами. Хотя на
расстоянии они казались сплошными, но, присмотревшись, можно
было различить, что они имеют форму колец.
Зверь был низкорослый, с короткими, сильными лапами,
длинным, суживающимся к концу хвостом и кошачьей головой. Это
была пантера.
Охотники сразу же забыли об аксисе; они напряженно следили
за огромной пятнистой кошкой — все трое узнали пантеру, после
льва и тигра самого опасного из азиатских хищников кошачьей
породы.
Им было известно, что индийская пантера нередко нападает
на человека, и потому ее появление никого не обрадовало. Юноши
крепче сжали ружья, а Оссару лук, готовясь выстрелить в
пантеру, если она подойдет к ним поближе.
Однако пантера не собиралась нападать на путников. Она
даже не подозревала об их присутствии. Все ее внимание было
поглощено аксисом, мясом которого — или мясом олененка — она
рассчитывала поужинать.
Пригнувшись к земле, она беззвучно приближалась к своей
жертве, крадучись вдоль опушки зарослей. Еще две-три секунды, и
она прыгнет, а между тем бедняжка аксис продолжал беспечно
пастись. Пантера уже присела, готовясь к прыжку, и в следующий
миг бросилась бы на оленя, но как раз в этот момент Каспар
чихнул. У него не было намерения предупредить аксиса: все трое
были так поглощены действиями пантеры, что им не могло это
прийти в голову. Может быть, чиханье было вызвано запахом
цветущих магнолий; во всяком случае, Каспар чихнул как нельзя
более кстати.
Услыхав этот звук, мать подняла голову и осмотрелась по
сторонам.
Взгляд ее упал на прижавшуюся к земле пантеру, и мигом она
прыгнула к олененку, схватила удивленного малыша в зубы,
кинулась, как стрела, через лужайку и скрылась в чаще джунглей.
Пантера не слыхала чиханья. Она прыгнула, но ей не удалось
схватить оленя. Она бросилась вдогонку, сделала новый прыжок —
опять неудача! Увидев, что добыча ускользает от нее, пантера,
как это делают все хищники кошачьей породы, отказалась от
дальнейшей погони. Повернув назад, она скрылась в чаще прежде,
чем в нее успели выстрелить, и больше ее не видели.
Вернувшись на место привала, Карл заявил, что Каспар
чихнул очень удачно. Каспар же уверял, что это была чистая
случайность, что он очень сожалеет о случившемся, так как это
помешало ему убить пантеру или добыть на ужин кусок оленины.
Глава XIX. БИЧ ДЖУНГЛЕЙ
Много было написано и сказано в похвалу яркому солнцу и
синему небу тропиков. Путешественники красочно описывают
великолепные плоды, цветы и листву тропических лесов. Тот, кто
никогда не бывал в этих краях, мечтает о них, как о земном рае.
Ему кажется, что обитатели тропиков — счастливейшие люди в
мире, и все представляется в розовом свете.
Но природа никогда не бывает слишком расточительной,
распределяя свои блага между различными странами, и, если
вдуматься, мы найдем, что эскимос, зябнущий в своей снежной
хижине, пожалуй, не менее счастлив, чем смуглый южанин,
покачивающийся в гамаке под сенью пальм и баньяна.
Растительность жаркого пояса роскошна, но там водится
множество всяких насекомых и гадов, поэтому жители жаркой
страны нередко испытывают еще больше неприятностей и страданий,
чем обитатели полярных областей.
Легче переносить недостаток растительной пищи и жестокий
холод, чем укусы насекомых и пресмыкающихся, которые так и
кишат между тропиками Рака и Козерога.
В тропической зоне Америки существуют целые области, где
человеку невозможно жить из-за обилия москитов, комаров,
муравьев и прочих насекомых.
Вот что пишет один крупный немецкий географ:
«Люди, которым не случалось плавать по рекам
экваториальной Америки, не могут себе представить, какие
мучения приходится там терпеть день и ночь от москитов,
санкудо, хехенов и темпранеро; они облепляют вам лицо и руки,
прокалывают одежду своими длинными, иглообразными хоботками,
забираются в рот и в нос, вызывая кашель и чиханье, как только
вы попытаетесь говорить на открытом воздухе.
Когда в воздухе кишат ядовитые насекомые, всегда кажется
жарче, чем на самом деле. Нас страшно мучили днем москиты и
хехены (маленькие ядовитые мошки), а ночью санкудо, крупные
комары, которых боятся даже туземцы.
В различные часы дня на вас нападают различные виды. Но
когда одни из них улетают, другие не сразу прилетают им на
смену, и у вас есть несколько минут отдыха — иногда до
четверти часа. С половины седьмого утра до пяти часов пополудни
воздух полон москитов. За час до захода солнца москитов сменяют
мелкие комарики, называемые темпранеро; они появляются и на
восходе солнца. Их нападение продолжается полтора часа, и между
шестью и семью часами вечера они исчезают. После краткой
передышки вы чувствуете, что на вас напали санкудо — другой
вид комара, с очень длинными ножками. Уколы санкудо, хоботок
которого снабжен остроконечными присосками, особенно
болезненны, и после них опухоль держится несколько недель.
Спасаясь от этих крохотных мучителей, туземцы прибегают к
самым странным мерам. В Майпуре индейцы на ночь уходят из
селения и спят на островках среди речных порогов. Там они
наслаждаются отдыхом, так как водяные пары имеют свойство
отгонять москитов.
Возле устья Рио-Унаре несчастные туземцы зарываются в
песок, оставляя снаружи только голову, накрытую платком, и так
проводят ночь. »
Невероятные мучения пришлось претерпеть нашим охотникам за
растениями, когда они шли по сырым лесам нижних Гималаев. Ночью
и днем в воздухе тучами носились крупные и мелкие мотыльки,
светляки, крылатые муравьи, майские мухи, уховертки, жуки и
долгоножки. Каждый миг их кусали муравьи или москиты или же
нападали крупные отвратительные клещи, какие кишат в бамбуковых
зарослях. Пробираясь в лесу, совершенно невозможно их избежать.
Они забираются под одежду, иногда сразу по нескольку штук,
незаметно, без всякой боли прокусывают кожу и вонзают глубоко в
тело зазубренный хоботок. Такого клеща можно извлечь лишь с
большим трудом, и это чрезвычайно болезненная операция.
Но самое ужасное мучение им пришлось испытать на другой
день после приключения с медведем и пчелами. Они прошли с утра
много миль и, когда жара стала нестерпимой, решили отдохнуть
немного, пока не спадет зной. Сложив на землю багаж, все трое
растянулись на траве возле маленького ручейка, в тени
раскидистого дерева.
Они сильно устали, от зноя клонило ко сну, и вскоре все
трое уснули.
Каспар проснулся первым. Сон его был беспокоен. Москиты
или какие-то другие насекомые все время кусали его и не давали
крепко уснуть. Наконец он очнулся и сел. Товарищи еще спали.
Глаза Каспара случайно остановились на Оссару, тело которого
было больше чем наполовину обнажено: ситцевый балахон
распахнулся, и виднелась грудь, а ноги были голые, ибо шикари,
шагая по мокрой траве, закатал штаны. Каково же было изумление
Каспара, когда он увидел, что торс и ноги Оссару усеяны черными
и красными пятнами, причем последние явно были пятнами крови!
Касп
ар заметил, что некоторые из черных пятен шевелились, то
удлиняясь, то сокращаясь; присмотревшись к ним внимательнее, он
понял, что это такое. Это были пиявки. Оссару был покрыт
пиявками.
Каспар вскрикнул так громко, что сразу разбудил своих
спутников.
Оссару был крайне раздосадован, но Карлу с Каспаром было
некогда ему сочувствовать, ибо, осмотревшись, они увидели, что
сами с ног до головы покрыты ползучими кровопийцами.
Трудно описать сцену, которая последовала за этим
открытием. Все трое сбросили с себя одежду и принялись
вытаскивать пиявок пальцами — это единственный способ от них
избавиться; добрых полчаса они вынимали одну за другой.
Покончив с этим, быстро оделись и пустились в путь, стремясь
поскорее уйти из этого опасного района.
Сухопутные пиявки — самый ужасный бич экваториального
пояса Азии. Они прямо кишат в сырых лесах по склонам Гималаев,
причем встречаются даже на высоте десяти тысяч футов.
Встречаются они также в горных лесах на Цейлоне, Суматре и
в некоторых частях Индии. В Гималаях на незначительной высоте
попадаются крупные желтые особи, выше трех тысяч футов —
мелкие черные особи. Эти пиявки не только отвратительны, но и
опасны. Нередко они заползают людям в нос, горло, попадают в
желудок, вызывая ужасные боли и даже смерть. Скот также
подвергается нападению, и в результате погибают сотни голов.
Уберечься от них, путешествуя в этих лесах, почти
невозможно. Если путник сядет хоть на минуту, пиявки незаметно
наползают на него. Они двигаются с поразительной быстротой и
обладают способностью очень сильно растягиваться и сокращаться.
Растянувшись, они становятся похожи на нитку, но тотчас же
могут сжаться в горошину. Это позволяет им быстро передвигаться
с места на место и проникать в самые маленькие отверстия.
Говорят, у них очень острое обоняние, и они сразу чуют
человека, как только oн сядет. Они сползаются со всех сторон, и
через несколько минут их оказывается на человеке чуть ли не
сотня.
Особенно много их в сырых, тенистых лесах; они покрывают
листья, увлажненные росой. Во время дождя они так и кишат на
тропинках; в сухую же погоду они прячутся в руслах ручьев и в
темной чаще.
Эти жадные проворные маленькие хищники буквально изводят
путешественников: забираются в волосы, виснут на ресницах,
ползают по ногам, по спине, присасываются к подошвам ног. Если
их не сорвать, они сосут кровь, пока не отвалятся. Нередко,
окончив дневной переход, путешественник обнаруживает, что
сапоги у него полны этих гнусных тварей. Причиненные ими раны
вначале не болят, но потом образуются язвы, не заживающие по
месяцам; шрамы остаются на несколько лет.
Известно немало средств против них. Натирают тело табачным
соком или посыпают одежду табачной пылью, но если приходится
идти сквозь сырые леса и высокую влажную траву, то табачный сок
быстро смывается, и так надоедает им натираться, что
большинство путешественников предпочитают носить сапоги с
высокими голенищами.
синему небу тропиков. Путешественники красочно описывают
великолепные плоды, цветы и листву тропических лесов. Тот, кто
никогда не бывал в этих краях, мечтает о них, как о земном рае.
Ему кажется, что обитатели тропиков — счастливейшие люди в
мире, и все представляется в розовом свете.
Но природа никогда не бывает слишком расточительной,
распределяя свои блага между различными странами, и, если
вдуматься, мы найдем, что эскимос, зябнущий в своей снежной
хижине, пожалуй, не менее счастлив, чем смуглый южанин,
покачивающийся в гамаке под сенью пальм и баньяна.
Растительность жаркого пояса роскошна, но там водится
множество всяких насекомых и гадов, поэтому жители жаркой
страны нередко испытывают еще больше неприятностей и страданий,
чем обитатели полярных областей.
Легче переносить недостаток растительной пищи и жестокий
холод, чем укусы насекомых и пресмыкающихся, которые так и
кишат между тропиками Рака и Козерога.
В тропической зоне Америки существуют целые области, где
человеку невозможно жить из-за обилия москитов, комаров,
муравьев и прочих насекомых.
Вот что пишет один крупный немецкий географ:
«Люди, которым не случалось плавать по рекам
экваториальной Америки, не могут себе представить, какие
мучения приходится там терпеть день и ночь от москитов,
санкудо, хехенов и темпранеро; они облепляют вам лицо и руки,
прокалывают одежду своими длинными, иглообразными хоботками,
забираются в рот и в нос, вызывая кашель и чиханье, как только
вы попытаетесь говорить на открытом воздухе.
Когда в воздухе кишат ядовитые насекомые, всегда кажется
жарче, чем на самом деле. Нас страшно мучили днем москиты и
хехены (маленькие ядовитые мошки), а ночью санкудо, крупные
комары, которых боятся даже туземцы.
В различные часы дня на вас нападают различные виды. Но
когда одни из них улетают, другие не сразу прилетают им на
смену, и у вас есть несколько минут отдыха — иногда до
четверти часа. С половины седьмого утра до пяти часов пополудни
воздух полон москитов. За час до захода солнца москитов сменяют
мелкие комарики, называемые темпранеро; они появляются и на
восходе солнца. Их нападение продолжается полтора часа, и между
шестью и семью часами вечера они исчезают. После краткой
передышки вы чувствуете, что на вас напали санкудо — другой
вид комара, с очень длинными ножками. Уколы санкудо, хоботок
которого снабжен остроконечными присосками, особенно
болезненны, и после них опухоль держится несколько недель.
Спасаясь от этих крохотных мучителей, туземцы прибегают к
самым странным мерам. В Майпуре индейцы на ночь уходят из
селения и спят на островках среди речных порогов. Там они
наслаждаются отдыхом, так как водяные пары имеют свойство
отгонять москитов.
Возле устья Рио-Унаре несчастные туземцы зарываются в
песок, оставляя снаружи только голову, накрытую платком, и так
проводят ночь. »
Невероятные мучения пришлось претерпеть нашим охотникам за
растениями, когда они шли по сырым лесам нижних Гималаев. Ночью
и днем в воздухе тучами носились крупные и мелкие мотыльки,
светляки, крылатые муравьи, майские мухи, уховертки, жуки и
долгоножки. Каждый миг их кусали муравьи или москиты или же
нападали крупные отвратительные клещи, какие кишат в бамбуковых
зарослях. Пробираясь в лесу, совершенно невозможно их избежать.
Они забираются под одежду, иногда сразу по нескольку штук,
незаметно, без всякой боли прокусывают кожу и вонзают глубоко в
тело зазубренный хоботок. Такого клеща можно извлечь лишь с
большим трудом, и это чрезвычайно болезненная операция.
Но самое ужасное мучение им пришлось испытать на другой
день после приключения с медведем и пчелами. Они прошли с утра
много миль и, когда жара стала нестерпимой, решили отдохнуть
немного, пока не спадет зной. Сложив на землю багаж, все трое
растянулись на траве возле маленького ручейка, в тени
раскидистого дерева.
Они сильно устали, от зноя клонило ко сну, и вскоре все
трое уснули.
Каспар проснулся первым. Сон его был беспокоен. Москиты
или какие-то другие насекомые все время кусали его и не давали
крепко уснуть. Наконец он очнулся и сел. Товарищи еще спали.
Глаза Каспара случайно остановились на Оссару, тело которого
было больше чем наполовину обнажено: ситцевый балахон
распахнулся, и виднелась грудь, а ноги были голые, ибо шикари,
шагая по мокрой траве, закатал штаны. Каково же было изумление
Каспара, когда он увидел, что торс и ноги Оссару усеяны черными
и красными пятнами, причем последние явно были пятнами крови!
Касп
ар заметил, что некоторые из черных пятен шевелились, то
удлиняясь, то сокращаясь; присмотревшись к ним внимательнее, он
понял, что это такое. Это были пиявки. Оссару был покрыт
пиявками.
Каспар вскрикнул так громко, что сразу разбудил своих
спутников.
Оссару был крайне раздосадован, но Карлу с Каспаром было
некогда ему сочувствовать, ибо, осмотревшись, они увидели, что
сами с ног до головы покрыты ползучими кровопийцами.
Трудно описать сцену, которая последовала за этим
открытием. Все трое сбросили с себя одежду и принялись
вытаскивать пиявок пальцами — это единственный способ от них
избавиться; добрых полчаса они вынимали одну за другой.
Покончив с этим, быстро оделись и пустились в путь, стремясь
поскорее уйти из этого опасного района.
Сухопутные пиявки — самый ужасный бич экваториального
пояса Азии. Они прямо кишат в сырых лесах по склонам Гималаев,
причем встречаются даже на высоте десяти тысяч футов.
Встречаются они также в горных лесах на Цейлоне, Суматре и
в некоторых частях Индии. В Гималаях на незначительной высоте
попадаются крупные желтые особи, выше трех тысяч футов —
мелкие черные особи. Эти пиявки не только отвратительны, но и
опасны. Нередко они заползают людям в нос, горло, попадают в
желудок, вызывая ужасные боли и даже смерть. Скот также
подвергается нападению, и в результате погибают сотни голов.
Уберечься от них, путешествуя в этих лесах, почти
невозможно. Если путник сядет хоть на минуту, пиявки незаметно
наползают на него. Они двигаются с поразительной быстротой и
обладают способностью очень сильно растягиваться и сокращаться.
Растянувшись, они становятся похожи на нитку, но тотчас же
могут сжаться в горошину. Это позволяет им быстро передвигаться
с места на место и проникать в самые маленькие отверстия.
Говорят, у них очень острое обоняние, и они сразу чуют
человека, как только oн сядет. Они сползаются со всех сторон, и
через несколько минут их оказывается на человеке чуть ли не
сотня.
Особенно много их в сырых, тенистых лесах; они покрывают
листья, увлажненные росой. Во время дождя они так и кишат на
тропинках; в сухую же погоду они прячутся в руслах ручьев и в
темной чаще.
Эти жадные проворные маленькие хищники буквально изводят
путешественников: забираются в волосы, виснут на ресницах,
ползают по ногам, по спине, присасываются к подошвам ног. Если
их не сорвать, они сосут кровь, пока не отвалятся. Нередко,
окончив дневной переход, путешественник обнаруживает, что
сапоги у него полны этих гнусных тварей. Причиненные ими раны
вначале не болят, но потом образуются язвы, не заживающие по
месяцам; шрамы остаются на несколько лет.
Известно немало средств против них. Натирают тело табачным
соком или посыпают одежду табачной пылью, но если приходится
идти сквозь сырые леса и высокую влажную траву, то табачный сок
быстро смывается, и так надоедает им натираться, что
большинство путешественников предпочитают носить сапоги с
высокими голенищами.
Глава XX. МУСКУСНАЯ КАБАРГА
Еще несколько дней пути — и наши путники вышли из леса.
Они снова увидели уходящие в облака снежные вершины
центрального хребта. Я говорю — снова, ибо они уже видели эти
вершины, находясь более чем в сотне миль от них на равнинах
Индии, но, когда они приблизились к ним и проходили через
предгорья, снеговых гор не было видно.
Это явление может показаться странным, но легко объяснимо.
Стоя перед домом, вы не увидите шпиля церкви, находящейся
позади него, а если отойдете подальше, сразу заметите высокий
шпиль.
Так происходит и с горами. Самые высокие их вершины видны
издали, но, когда вы подойдете поближе, более низкие цепи или
предгорья заслоняют гигантов, и, лишь миновав их или поднявшись
над ними, можно снова увидеть снеговые горы.
Наши путники теперь любовались снежными вершинами
Гималаев; некоторые из них поднимаются на высоту пяти миль над
уровнем моря, а две-три — даже выше.
Охотники за растениями не собирались подниматься на
вершину этих гигантских гор. Им было известно, что на такой
высоте человек едва ли может жить. Однако Карл решил подняться
до такой высоты, на какую поднимаются растения, ибо рассчитывал
найти некоторые редкие виды у самой снеговой линии.
Действительно, в зоне, которую можно назвать «полярной зоной
Гималаев», растет несколько видов прекрасных рододендронов,
можжевельников и сосен.
Итак, путники продвигались вперед, с каждым днем
поднимаясь все выше и проникая все дальше в глубь Гималаев.
Несколько дней путники пробирались по диким, пустынным,
совершенно необитаемым долинам; однако у них не было недостатка
в еде, так как в долинах встречалось множество животных
различных пород, и опытным охотникам ничего не стоило раздобыть
дичи. Они встретили талина — разновидность дикой козы, самец
которой весит до трехсот фунтов. Они застрелили также двух
диких овец, называемых «беррелл», и горала — эту серну
«индийских Альп».
Следует отметить, что в широко раскинувшихся Гималайских
горах, так же как в высокогорных степях Азии, обитает немало
видов диких овец и коз, а также оленей, серн и антилоп, еще не
описанных натуралистами. То немногое, что о них известно,
почерпнуто из записей предприимчивых охотников-англичан. Можно
насчитать около двенадцати азиатских видов диких овец и столько
же видов диких коз. Когда Азия будет тщательно исследована
учеными, к списку жвачных прибавится немало новых названий.
Почти в каждой обширной долине или на горном хребте обитает
особая порода овец или коз. Одни живут в густых лесах, другие
— в редких. Одни предпочитают травянистые склоны, другие —
голые скалистые обрывы. Есть и такие, которые живут на границе
растительности, проводя большую часть жизни в области вечных
снегов. К ним относятся знаменитый каменный козел и крупный
дикий баран — архар.
Но особенно интересовало путников небольшое создание,
называемое мускусной кабаргой. Это животное имеет свойство
выделять ароматичное вещество — мускус, поэтому на него
усиленно охотятся. Оно обитает в Гималаях начиная с высоты
восьми тысяч футов до границы вечных снегов. И местные охотники
живут исключительно охотой на кабаргу; добывая мускус, они
отвозят его на равнину и продают купцам. Мускусная кабарга
вдвое меньше нашего красного оленя; она буровато-серой масти,
пятнистая, причем задняя половина тела темнее передней. Голова
маленькая, уши длинные и торчащие, рогов нет.
Самцы обладают одной особенностью, благодаря которой их
легко отличить от других представителей оленьей породы: из
верхней челюсти у них торчат книзу клыки дюйма в три длиной и
толщиной в гусиное перо. Они придают животному весьма
своеобразный вид. Мускус выделяют только самцы; его находят в
виде шариков или зернышек в мешочке или сумке, расположенной
около пупка; трудно сказать, что это за вещество и для чего оно
служит животному. Оно оказалось роковым для кабарги: не будь
мускуса, охотники мало интересовались бы этим безвредным
животным, но выделяемое им ценное вещество создало ему много
врагов, которые упорно его истребляют.
Охотники за растениями несколько раз видели мускусную
кабаргу, пробираясь в горах, но, так как она чрезвычайно
пуглива и очень быстро бегает, им до сих пор не удавалось
подойти к ней на расстояние выстрела. Им хотелось добыть хоть
одну кабаргу, и трудность задачи только подстрекала их.
Однажды, пробираясь по дикому ущелью, среди чахлых
можжевельников и рододендронов, они спугнули крупную мускусную
кабаргу. Им показалось, что она бежит не слишком быстро, и
охотники решили ее преследовать. Они пустили по следу Фрица, и
сами побежали за ней так быстро, как только позволяла неровная
местность.
Вскоре лай собаки показал им, что кабарга покинула ущелье
и свернула в боковую долину.
Пройдя некоторое расстояние, они увидели, что долина
заполнена ледником. Это их не удивило, так как они уже
встречали ледники в горных долинах.
Охотники поднялись наверх по крутой тропинке и на
свежевыпавшем снегу увидали четко отпечатавшиеся следы кабарги.
Фриц остановился у края ледника, словно ожидая дальнейших
распоряжений, но охотники недолго думая пошли по следам.
Они снова увидели уходящие в облака снежные вершины
центрального хребта. Я говорю — снова, ибо они уже видели эти
вершины, находясь более чем в сотне миль от них на равнинах
Индии, но, когда они приблизились к ним и проходили через
предгорья, снеговых гор не было видно.
Это явление может показаться странным, но легко объяснимо.
Стоя перед домом, вы не увидите шпиля церкви, находящейся
позади него, а если отойдете подальше, сразу заметите высокий
шпиль.
Так происходит и с горами. Самые высокие их вершины видны
издали, но, когда вы подойдете поближе, более низкие цепи или
предгорья заслоняют гигантов, и, лишь миновав их или поднявшись
над ними, можно снова увидеть снеговые горы.
Наши путники теперь любовались снежными вершинами
Гималаев; некоторые из них поднимаются на высоту пяти миль над
уровнем моря, а две-три — даже выше.
Охотники за растениями не собирались подниматься на
вершину этих гигантских гор. Им было известно, что на такой
высоте человек едва ли может жить. Однако Карл решил подняться
до такой высоты, на какую поднимаются растения, ибо рассчитывал
найти некоторые редкие виды у самой снеговой линии.
Действительно, в зоне, которую можно назвать «полярной зоной
Гималаев», растет несколько видов прекрасных рододендронов,
можжевельников и сосен.
Итак, путники продвигались вперед, с каждым днем
поднимаясь все выше и проникая все дальше в глубь Гималаев.
Несколько дней путники пробирались по диким, пустынным,
совершенно необитаемым долинам; однако у них не было недостатка
в еде, так как в долинах встречалось множество животных
различных пород, и опытным охотникам ничего не стоило раздобыть
дичи. Они встретили талина — разновидность дикой козы, самец
которой весит до трехсот фунтов. Они застрелили также двух
диких овец, называемых «беррелл», и горала — эту серну
«индийских Альп».
Следует отметить, что в широко раскинувшихся Гималайских
горах, так же как в высокогорных степях Азии, обитает немало
видов диких овец и коз, а также оленей, серн и антилоп, еще не
описанных натуралистами. То немногое, что о них известно,
почерпнуто из записей предприимчивых охотников-англичан. Можно
насчитать около двенадцати азиатских видов диких овец и столько
же видов диких коз. Когда Азия будет тщательно исследована
учеными, к списку жвачных прибавится немало новых названий.
Почти в каждой обширной долине или на горном хребте обитает
особая порода овец или коз. Одни живут в густых лесах, другие
— в редких. Одни предпочитают травянистые склоны, другие —
голые скалистые обрывы. Есть и такие, которые живут на границе
растительности, проводя большую часть жизни в области вечных
снегов. К ним относятся знаменитый каменный козел и крупный
дикий баран — архар.
Но особенно интересовало путников небольшое создание,
называемое мускусной кабаргой. Это животное имеет свойство
выделять ароматичное вещество — мускус, поэтому на него
усиленно охотятся. Оно обитает в Гималаях начиная с высоты
восьми тысяч футов до границы вечных снегов. И местные охотники
живут исключительно охотой на кабаргу; добывая мускус, они
отвозят его на равнину и продают купцам. Мускусная кабарга
вдвое меньше нашего красного оленя; она буровато-серой масти,
пятнистая, причем задняя половина тела темнее передней. Голова
маленькая, уши длинные и торчащие, рогов нет.
Самцы обладают одной особенностью, благодаря которой их
легко отличить от других представителей оленьей породы: из
верхней челюсти у них торчат книзу клыки дюйма в три длиной и
толщиной в гусиное перо. Они придают животному весьма
своеобразный вид. Мускус выделяют только самцы; его находят в
виде шариков или зернышек в мешочке или сумке, расположенной
около пупка; трудно сказать, что это за вещество и для чего оно
служит животному. Оно оказалось роковым для кабарги: не будь
мускуса, охотники мало интересовались бы этим безвредным
животным, но выделяемое им ценное вещество создало ему много
врагов, которые упорно его истребляют.
Охотники за растениями несколько раз видели мускусную
кабаргу, пробираясь в горах, но, так как она чрезвычайно
пуглива и очень быстро бегает, им до сих пор не удавалось
подойти к ней на расстояние выстрела. Им хотелось добыть хоть
одну кабаргу, и трудность задачи только подстрекала их.
Однажды, пробираясь по дикому ущелью, среди чахлых
можжевельников и рододендронов, они спугнули крупную мускусную
кабаргу. Им показалось, что она бежит не слишком быстро, и
охотники решили ее преследовать. Они пустили по следу Фрица, и
сами побежали за ней так быстро, как только позволяла неровная
местность.
Вскоре лай собаки показал им, что кабарга покинула ущелье
и свернула в боковую долину.
Пройдя некоторое расстояние, они увидели, что долина
заполнена ледником. Это их не удивило, так как они уже
встречали ледники в горных долинах.
Охотники поднялись наверх по крутой тропинке и на
свежевыпавшем снегу увидали четко отпечатавшиеся следы кабарги.
Фриц остановился у края ледника, словно ожидая дальнейших
распоряжений, но охотники недолго думая пошли по следам.
If you enjoyed this article, please consider sharing it!
